Первый спектакль на латышском языке состоялся в Риге 2(14) июня 1868 года. Шла комедия «Пьяница Бертулис», написанная пастором А. Стенером. С этого дня и ведет свою историю латышский национальный театр.

27 сентября (9 октября) 1870 года состоялось откры­тие Рижского латышского театра, во главе которого стоял актер и режиссер Адольф Алунан. Уже после Октябрьской революции, в 1919 году, был основан Рабочий театр Советской Латвии. Много лет спустя этот театр будет по справедливости назван име­нем А. Упита. Писатель и драматург Андрей Упит был его организатором. Театр открылся 23 февраля 1919 года спектаклем «Воскресение» Л. Паэгле, поставленным актером и ре­жиссером Альфредом Амтманом-Бриедитом. 22 мая 1919 года контрреволюционные силы захва­тили Ригу. Советская власть была потоплена в крови, Рабочий театр закрыт.

В период с 1919-го по август 1940 года бывший Ра­бочий театр назывался Национальным. После восстановления в Латвии Советской власти, в августе 1940 го­да, Национальный театр был реорганизован в Государственный театр драмы. С 1971 года он называется Государственным академическим театром драмы имени Андрея Упита.

В труппе этого театра и предстояло играть Гунару Цилинскому. Он пришел в театр во второй половине 50-х годов. Уже давно канули в Лету те недоброй памяти времена, когда молодые актеры влачили жалкое существование «второсортных» людей.
Об этих временах многое могли рассказать такие опытные мастера сцены, как А. Амтман-Бриедит, Я. Осис, А. Клинт, Б. Румниеце, М. Шмитхене, которые сами прошли через унижение и горечь первых выступлений на сцене буржуазного театра.

Цилинский, влившись в труппу театра, почувствовал себя бесконечно счастливым. И хотя первое время он вместе с другими молодыми актерами выходил на сцену как участник массовки, даже молчаливое общение со зрительным залом доставляло ему радость. Конечно, Цилинскому очень хотелось играть главные роли, но он понимал, что еще слишком неопытен, очень мало поварился в театральном котле. И потому терпеливо ждал и надеялся, взяв на вооружение латинскую поговорку «пока дышу — надеюсь». Ждал, кстати говоря, не очень долго. В 1957 году он дебютировал на сцене Академического театра драмы в роли Оскара Клявы в инсценировке романа В. Лациса «Сын рыбака».
Перу Вилиса Тенисовича Лациса (1904—1966) принадлежит множество романов, повестей, рассказов и пьес. Выдающийся латышский писатель обладал большим литературным талантом, его произведения написаны живым и образным языком. Герои его романов — простые труженики: рабочие, рыбаки, крестьяне. Проза Вилиса Лациса — глубоко народная, эмоциональная, колоритная— снискала любовь и популярность не у одного поколения читателей. Она переведена на многие языки, ее ценят и знают во многих уголках земного шара. Романы и повести В. Лациса неоднократно инсценировались для театра, некоторые из них были экранизированы.
«Сын рыбака», написанный в начале 30-х годов,— один из самых популярных романов писателя. Еще в буржуазной Латвии, в 1939 году, он был экранизирован, и это был лучший игровой фильм того времени. Главного героя — Оскара Кляву — сыграл театральный актер Петерис Луцис. Вторично роман был экранизирован в 1957 году; в роли Оскара снялся тогда еще очень молодой актер Эдуард Павулс, ныне один из ведущих актеров латышского театра и кино.
Перед Гунаром Цилинским стояла трудная задача. У каждого читателя и зрителя существует свое представление об Оскаре Кляве, причем весьма субъективное, личностное.
Одним Оскар представляется чуть ли не Геркулесом, высеченным из одной мраморной глыбы. Кстати, примерно таким он обрисован в романе: «Когда Оскар шел по поселку, его большие красные руки тяжело свисали вдоль тела, словно обремененные собственной силой, и даже в толпе рыбаков его еще издали можно было заметить по гигантскому росту. Широкоплечий, с загоревшим от солнца лицом, в облепленной рыбьей чешуей, запачканной смолой одежде и высоких сапогах с отогнутыми голенищами, он напоминал сказочного великана». Другим Оскар Клява видится не столь монументальным, более земным человеком.
Впервые роман В. Лациса был инсценирован Театром имени Упита (тогда он назывался Национальным) в 1934 году. Но в ту пору, по справедливому замечанию историка латышского театра К. Э. Кундзиня, «вопреки замыслу автора его произведение трактовалось как трагедия сильной личности, вступившей в конфликт с отсталой, консервативной массой». Еще более определенно высказался о спектакле того времени выдающийся латышский актер и режиссер, один из основателей театра, Альфред Амтман-Бриедит: «Предшественник нашего Академического театра драмы, Национальный театр считался, да и на самом деле был глубоко реалистическим.
Но как узко смотрел в то время латышский артист на мир, как поверхностно, политически незрело воспринимали мы явления действительности». Спектакль тех лет трактовал образ Клявы как героя-одиночку, некоего супермена, что, естественно, никак не было связано с литературным образом. Читатели и зрители были разочарованы: их Оскар был не таким.
В 1949 году Академический театр драмы осуществил новую постановку «Сына рыбака», в которой более четко был раскрыт конфликт между трудом и капиталом. Роль Оскара в том спектакле сыграл талантливый актер Жан Катлап. Его трактовка образа популярного литературного героя была признана публикой и критикой весьма удачной и долгое время считалась чуть ли не эталонной.
Цилинскому необходимо было разрушить уже сложившийся в сознании зрителей театральный стереотип. Публика запомнила в роли Клявы Ж. Катлапа; все годы, пока спектакль шел на сцене театра, новых исполнителей в него не вводили. Вполне естественно, что, когда на сцену в полюбившейся зрителям роли Оскара вышел никому не известный молодой актер, публика встретила его настороженно. Благодарная зрительская память невольно подсказывала знакомый катлаповский облик героя, его походку и интонации. Сначала рижским театралам показалось, что у нового исполнителя все получается гораздо хуже.
Нужно отдать должное Гунару Цилинскому — он не растерялся, понял: успех не приходит сразу, его нужно завоевать. И сделать это можно было только так: переубедить публику, доказать ей, что в конце 50-х годов образ Оскара Клявы требует несколько иной трактовки, чем в конце 40-х, более психологической и тонкой. Молодой актер привнес в этот образ романтическое начало. Оскар Цилинского — натура мятущаяся, многогранная, сложная, сочетающая в себе положительные и отрицательные черты характера. Его герой не похож на катлаповского, он лиричнее и раскованнее. При этом социальная характеристика образа Клявы нисколько не пострадала, не отошла на второй план. Наоборот, в острых столкновениях с наглым рыботорговцем Гарозой (Я. Осис) классовая сознательность молодого рыбака проявляется наиболее резко и последовательно.
Постепенно лед недоверия и настороженности к дебютанту у публики растаял. Цилинский — Оскар завоевал сначала ее доверие, а потом и любовь. Зрителям импонировало то немаловажное обстоятельство, что герой спектакля и актер были людьми действительно одного возраста. Молодость исполнителя роли точно совпадала с молодым задором и ершистостью героя. Цилинскому не нужно было делать волевых усилий, чтобы показать своего Оскара энергичным и молодым. Энергия и молодость били в нем через край. Порывистость и импульсивность Оскара Клявы были отражением этих же черт характера молодого актера. В своем первом спектакле на сцене Академического театра драмы Гунар Цилинский не лицедействовал, не изображал молодого рыбака. Он просто был им.
Дебют признали удачным. Некоторые шероховатости актерского исполнения (театральность' интонаций в монологах, например) были естественными — Цилинский только начинал свою актерскую карьеру. У педагогов его первое появление на сцене вызвало пристальный интерес. Вчерашние наставники вдруг увидели своего бывшего ученика в совсем ином свете. Оказывается, у него есть все данные, чтобы со временем стать хорошим театральным актером! «Середняк», на которого особых надежд не возлагали, опроверг бытующее о нем мнение. Это было неожиданно... и приятно. Театральная судьба Гунара Цилинского началась удачно.

Одновременно актер занялся отработкой техники речи. В институте, а позднее в театре Цилинский изряд­но намучился со своей манерой говорить. В повседнев­ной жизни он говорил с нормальными «житейскими» интонациями. Но стоило ему оказаться на сцене, как в голосе возникали нотки наигрыша, а иногда просто вы­спренности. Явная дисгармония — разговор на улице и диалог на сцене — была очевидной для актера и сильно угнетала его. Он долго бился над этой проблемой, весь­ма важной для каждого артиста, и в конце концов ре­шил ее. Играя на сцене, Цилинский постепенно добился естественной, «разговорной» интонации.

Свой звездный час Гунар Цилинский встретил в расцвете творческих сил. Параллельно со съемками в фильмах он успешно играет на сцене театра, который стал для него вторым домом. В беседах и интервью с журналистами, на встречах со зрителями Цилинский постоянно подчеркивает, что театр для него — самое дорогое. В беседе с автором книги он говорил о том же: «По своему характеру я домосед. Как ни прекрасны виды Сибири, Кавказа, Средней Азии, меня всегда тянет домой, в родную Латвию. Вне дома, снимаясь на других студиях, несмотря на атмосферу товарищества и заботу моих друзей, мне приходится преодолевать неизвестно откуда возникающую скованность. К тому же я постоянно чувствую угрызения совести из-за того, что отдаю своему родному театру, который является главным в моей творческой жизни, так недопустимо мало времени».

Любовь актера к театру вполне понятна. В театре он имеет возможность играть то, что кинематограф ему, увы, предлагает редко. Цилинский очень любит комедийные роли. На сцене театра он сыграл роль брата Антонио в пьесе Проспера Мериме «Женщина, небо и ад». Сыграл блистательно: на его героя невозможно смотреть без смеха. В кино подобных ролей ему не предлагали и в комедиях не снимали. В театре Цилинский соприкоснулся с классической драматургией, о которой мечтает каждый актер. Он сыграл в двух пьесах Шекспира — в трагедии «Гамлет» и комедии «Двенадцатая ночь».
В «Гамлете» актер сыграл Лаэрта. В отличие от уже сложившейся традиции в практике мирового театра трактовать Лаэрта как последовательного аттаго'тигта датского принца Цилинский сыграл своего героя иначе. Его Лаэрт — личность незаурядная, импульсивная, страстная. Он человек настроения. И как всякий человек настроения Лаэрт неуправляем. Он симпатизирует Гамлету, не верит в его безумие и хотел бы быть его другом. Но смерть двух близких людей — отца и сестры, Полония и Офелии,— ожесточает сердце Лаэрта. Любящий и страдающий сын и брат берет в нем верх. Жажду дружбы сменяет всепоглощающая ненависть к убийце отца и виновнику смерти сестры. Цилинский превосходно передает эту моментальную смену чувств во время беседы своего героя с королем Клавдием. Юное лицо Лаэрта с добрыми лучистыми глазами все более и более мрачнеет, пока коварный король убеждает его в том, что Гамлет умышленно убил Полония и довел до безумия Офелию. Когда Лаэрт прощается с королем, на его лице только слепая жажда мщения и холодная решимость уничтожить обидчика. Однако в финале трагедии в Лаэрте Цилинского разум побеждает. Уже в тот момент, когда придворный подает ему острую рапиру, а Гамлету — тупую, Лаэрт испытывает чувство стыда: затевается убийство, и он, благородный Лаэрт, выступает в роли убийцы. Вот почему актер несколько секунд выдерживает паузу. Это его размышление, его момент истины. Но вышколенный царедворец одерживает победу над сомневающимся человеком. Лаэрт — Цилинский упругой походкой уходит к правой кулисе. Начинается бой. И когда Гамлет догадывается, что стал жертвой заговора, он убивает Лаэрта. Последнее «прости!» Лаэрт — Цилинский произносит облегченно: гордиев узел разрублен, все стало на свои места.
Совсем иной образ создал Цилинский в комедии «Двенадцатая ночь». Его Орсино переполнен лукавством, иронией и добротой. Шекспировская комедия полна оптимизма, веселья и молодого задора. Она похожа на яркий и красочный праздник, на карнавал. И в этом шествии масок, во всплесках искрометного юмора герой Гунара Цилинского запоминается как самый веселый персонаж спектакля.
Театр подарил актеру еще одну встречу с классикой. Цилинский сыграл Нехлюдова в инсценировке романа Л. Н. Толстого «Воскресение». Играя Нехлюдова, актер стремился показать всю сложность нравственного перерождения этого по натуре доброго, но слабовольного человека. Иногда толстовского героя трактуют весьма однозначно —  раскаявшийся грешник, и только. В исполнении Цилинского его герой сочетает в себе и сильные и слабые стороны учения Льва Толстого о непротивлении злу насилием. Узнав о том, сколько мучений и горя он принес Катюше Масловой, Нехлюдов — Цилинский готов пойти на любую жертву, только бы заслужить, вымолить прощение. В этом страстном порыве исступленного отчаяния чувствуется незаурядная натура. Актер с первого и до последнего появления на сцене передает высокий накал чувств Нехлюдова, его искреннюю готовность загладить былую вину. И в то же время Цилинский все время дает понять зрителю, что его герой слегка кокетничает своим демократизмом, своей готовностью принести жертву. Невольно вспоминаешь знаменитые ленинские строки из статьи «Лев Толстой, как зеркало русской революции», они имеют прямое отношение к Нехлюдову Цилинского: «С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши,— с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». Таким и запечатлелся в памяти Нехлюдов — Цилинский, одновременно слабохарактерный и великий, противоречивая толстовская натура.
Лаэрт, Орсино, Нехлюдов. Очень разные, противоположные роли, и все они сыграны актером, которого в кино прочили На однотипные роли «голубых» героев.
Затем последовали другие, не менее удачные роли: Сергей в «Иркутской истории» А. Арбузова, Леонидик в спектакле «Мой бедный Марат», Готфрид в «Трех товарищах» Ремарка. Наиболее удачной следует признать роль Сергея из «Иркутской истории». Типичный латыш и по характеру и по внешности, Цилинский сумел настолько тонко и точно воссоздать русский характер, что кажется, будто он всю жизнь прожил в России.
Его Сергей красив той неброской красотой, которая покоряет человека с первого взгляда. Общаться с такими людьми, как Сергей, легко и приятно; это натура цельная, волевая, в дружбе и любви постоянная. У старых бывалых солдат есть очень верная поговорка: «С этим парнем я могу идти в разведку». Это самая высшая похвала товарищу по оружию, самое большое доверие человеку. Так вот Сергей Цилинского — как раз из таких парней: за друга и любимую — в огонь и воду.
Удачными были роли Гунара Цилинского и в пьесах латышских драматургов: Макшкерниекса в «Яблоне» Я. Саулкалнса, Велнакаулса в инсценировке романа Э. Лива «Близнецы Велнакаулс».
Каспар Велнакаулс — любимый театральный герой Гунара Цилинского. В одном из своих интервью актер очень проникновенно и горячо объяснил, за что он так любит этого героя: «Каспар дорог мне, потому что он живет сердцем. И я верю: его чистота, его человеческая открытость, честность перешагнут границы книги, сцены, экрана, даже границы других стран и пойдут шагать по свету, как шагает до сих пор дерзкий фламандец Тиль Уленшпигель или печальный рыцарь Дон Кихот Ламанчский. Мне очень хотелось бы этого, ибо Каспар — это соль нашей латышской земли. В нем есть все... Только научи служить людям эту благороднейшую, драгоценную человеческую породу»
Кто же такой Каспар Велнакаулс, о котором так тепло отзывается актер? Простой латышский рыбак, который прошел через многие трагические испытания, выпавшие на его долю. Но, несмотря на то, что жизнь сурово обошлась с ним, Каспар сохранил душевную чистоту и непосредственность. Он не ожесточился, не превратился в нытика, не замкнулся в тесном мирке собственных переживаний. По-прежнему светел его взгляд, незыблемы нравственные принципы. Перед подобными людьми невольно склоняешь голову.
Что и говорить: театр Цилинскому предоставил возможность попробовать свои силы в разных жанрах — от трагедии до комедии. А что же кино?
 

Отрывки из книги Б. Кокоревича "Гунар Цилинский" 1978 год.

• Сын рыбака (1957)
• Гамлет
• Двенадцатая ночь
• Женщина, небо и ад
• Воскресение
• Яблоня
• Близнецы Велнакаулс

• Латвийский театр драмы
  
  Латвийский национальный театр (в прошлом - Латвийский академический театр драмы им. А. Упита)                             
  
                                                                             г.Рига, бул. Кронвальда, 2
  
  Латвийский национальный театр - один из ведущих театров Латвии. Основан в феврале 1919 г. в Риге под названием Рабочий театр Советской Латвии. Организацию труппы возглавил А.Упит, драматургия которого имела большое значение для формирования творческого облика театра. Первые постановки, пронизанные революционными идеями, сыграли значительную роль в общественной жизни Латвии. После установления буржуазной власти (в конце 1919 г.) театр был реорганизован и до 1940 назван Национальным. Его возглавляли режиссер А. Миерлаук (1919—21), поэт Я. Райнис (1921—25). Однако в репертуаре наряду с лучшими произведениями мировой классической драматургии большое место занимали салонные комедии и мелодрамы. В советское время началось возрождение революционных принципов. Решающую роль в этом процессе сыграли спектакли: "Глина и фарфор" Григулиса (1947; Государственная премия СССР, 1948), "Сын рыбака" по Лацису (1949; Государственная премия СССР, 1950), "Земля зелёная" Упита (1950; Государственная премия СССР, 1951). Самобытные картины прошлого воссозданы в спектаклях: "Цеплис" Розита (1953), "Дни портных в Силмачах" Блауманиса (1955). Сочетание яркой театральной формы с психологической глубиной характеров отличает спектакли: "Дом Бернарды Альбы" Гарсиа Лорки (1963), "Вей, ветерок!" Райниса (1968), "Лилиом" Мольнара (1971), дилогия "Пятиэтажный город" (1970) и "Бескрылые птицы" (1971) по Лацису. Работы характеризовались использованием национальных традиций, высокой профессиональной культурой, слитностью ансамбля. В 1949 театру присвоено звание академического, в 1971 — имя А. Упита. Здесь работали ведущие мастера реалистического искусства — режиссеры А. Ф. Амтман-Бриедпт, Я. Заринь, Ж. М. Катлап, В. М. Балюна, актёры Я. А. Осис, А. Я. Клинт, Т. Лацис, Т. Подниек, Б. Ф. Румниеце, Ю. Скайдрите, М. К. Шмитхене, Л. Шпильберг, Э. Я. Эзеринь. В труппе (1973): народная артистка СССР Л. Э. Фрейман, народный артист Латвийской ССР А. Е. Видениек, З. А. Грисле, Я. Л. Кубилис, В. М. Лине, А. А. Лиедскалнинь, К. К. Себрис, Э. Я. Радзинь, Г. А. Цилинский и др. С 1916 главный режиссёр — народный артист СССР А. И. Яунушан.
  Ныне театр вновь носит название Латвийский национальный театр.